Никто уже не делал вид, что воспринимает его как нечто само собой разумеющееся. Внезапно из кучи деревьев справа раздались пронзительные крики, и стайка крохотных, оживленно галдящих созданий, вырвавшись из леса, подбежала и сгрудилась вокруг Олвина. Он остановился, пораженный, не веря глазам. Перед ним было нечто, утраченное его миром так давно, что теперь относилось уже чуть ли не к области мифологии. Вот так когда-то начиналась жизнь. Эти вот ни на что не похожие, шумные создания были человеческими детьми. Олвин разглядывал их с изумлением и с изрядной долей недоверчивости. И, надо сказать, и с еще каким-то чувством, которое щемило ему грудь, но подобрать названия которому он не умел. Ничто другое здесь не могло бы так живо напомнить ему его собственную удаленность от мира, который был ему так хорошо известен.

Ну, ясно -- кристаллы-то могут существовать вечно, а вот как же все соединенные с ними электрические цепи. Неужели же никогда-никогда не бывает никаких отказов. -- Я спрашивал об этом Хедрона, и он ответил, что Хранилища Памяти, в сущности, утроены. Каждое из трех Хранилищ способно и в одиночку обеспечить существование города, и, если что-то случится с одним, два других автоматически исправят поломку. И если только какое-то нарушение произойдет сразу в двух из них, то городу будет нанесен уже непоправимый ущерб.

Его речь стала более разборчивой, и если сначала это странное создание отвечало столь кратко, что выходило чуть ли не грубо, то, по мере того как развивалась беседа, оно стало отвечать на вопросы подробно и даже само уже сообщало кое-какую информацию, о которой его и не спрашивали. Хилвар терпеливо складывал по кусочку мозаику этой невероятной истории, и Олвин совсем потерял ощущение времени. Всей истины они выяснить так и не смогли -- для догадок и предположений оставалось места сколько угодно. По мере того как существо все более и более охотно отвечало на вопросы Хилвара, его внешний вид начал меняться. Оно сползло обратно в озеро, и его ноги-чурбачки, казалось, растворились в теле. Внезапно произошла вещь еще более невероятная: три огромных глаза медленно закрылись, стянулись в крохотные точки и бесследно исчезли. Выглядело это так, будто существо уже увидело все, что ему нужно было увидеть, и теперь глаза ему стали просто без надобности. Олвин никак не мог поверить, что разум может существовать в такой вот нестабильной оболочке, однако впереди его ждал еще и не такой сюрприз. Было очевидно, что их собеседник -- внеземного происхождения, но прошло еще некоторое время, прежде чем даже Хилвар с его куда более обширными познаниями в биологии понял, с каким типом организма они имеют. В течение всей-беседы существо называло Себя мы и, в сущности, это была целая колония независимых существ, организованных и контролируемых какими-то неизвестными силами.

Элвин знал, что бессмысленно убеждать ее. Здесь лежал барьер, разделявший его и всех прочих людей его мира, могущий обречь его на жизнь, полную тщетных надежд. Ему всегда хотелось выйти наружу - и во сне, и наяву. А в Диаспаре слово "наружу" для всех звучало невыразимым кошмаром. Его по возможности старались даже не произносить; это было нечто грязное и вредоносное.

Олвин ухватил Хилвара за плечи и бешено затряс, пытаясь пробудить друга к действительности. -- Да что там такое, скажи же. -- умолял. -- Что я должен делать. Потустороннее, отрешенное выражение постепенно уплывало из глаз -- Я все еще не совсем понимаю. -- проговорил. -- Но вот пугаться не надо -- уж в этом-то я совершенно убежден. Что бы это ни было, оно не причинит нам никакого вреда. Похоже, что оно. ну, заинтересовалось.

• Иногда Элвину попадался бредущий робот, видимо, совершающий обход; в таких случаях он всегда пытался расспросить машину.
• У них не было ни малейшего желания связываться с этой машиной, чужеземное происхождение которой представлялось столь очевидным.
• Он мог последовать за ним в Лиз, а может, и в Диаспар, если только не передумает.
• Это предполагало две возможности.
• Нигде не было видно признаков органов чувств - сеток, экранов, невыразительных кристаллических глаз, с помощью которых роботы обычно познавали окружающий мир.
• Когда ты получил этот приказ.
• Если бы ему хотелось, чтобы его не тревожили, он настроил бы свой домашний объявитель соответствующим образом.

Олвин прикинул, насколько далеко может простираться память монитора. Сумеют ли они вернуться к самому основанию города и проникнуть сквозь занавес отделяющий непреложно известную историю от мифов и легенд Начала?. Они погрузились в прошлое уже на пятьсот миллионов лет. За пределами стен Диаспара, неизвестная мониторам, лежала совсем иная Земля. Возможно, там шумели океаны и леса, быть может, существовали иные города, еще не покинутые Человеком в его долгом-долгом отступлении к своему последнему пристанищу. Минуты текли -- и каждая была целой эпохой в крохотной вселенной мониторов. Олвину подумалось, что скоро они достигнут самого раннего из доступных уровней памяти и бег в прошлое прекратится. И хотя все происходящее представлялось ему просто-таки захватывающе интересным, он тем не менее никак не мог понять, каким образом это поможет ему вырваться из. Резким, беззвучным скачком город сократился до незначительной части своей нынешней величины.

Их пронзали двенадцать широких туннелей, отделенных друг от друга равными интервалами. Туннели расходились по всем направлениям, точно так же, как и движущиеся дороги наверху. Он заметил, что они плавно устремлялись вверх, и узнал и здесь серую поверхность движущихся путей. Но это были лишь разорванные обрубки огромных дорог: оживлявшее их удивительное вещество застыло неподвижно. Когда был построен парк, узел всей системы движущихся дорог подвергся захоронению. Но уничтожен он не .