Странное затемнение зрения теперь стало очевидно: на какой-то момент все окружающее, казалось, до неузнаваемости изменило свои очертания. Откуда оно -- это искажение, Олвин понял в каком-то озарении, происхождение которого он не мог бы объяснить. Мир искривился на самом деле, это не были шутки зрения. Пронизывая тонкую пленку настоящего, Олвин каким-то образом схватывал основные черты перемен, происходящим вокруг него в пространстве. И в этот миг шепот генераторов превратился в рев потрясающей силы. Звук этот был в особенности страшен, потому что генераторы корабля зашлись в протесте в первый раз за все это время. Почти тотчас же все и кончилось, и внезапно наступившая тишина, казалось, зазвенела в ушах. Устройства, приводящие корабль в движение, сделали свое дело: теперь они уже не понадобятся до самого конца путешествия.

Хилвар,-- внезапно нарушил тишину Олвин,-- мне очень жаль, что все так получается. -- И мне тоже, -- немедленно отозвался Хилвар, и голос его дрогнул от сдерживаемого чувства. -- Я так надеялся, что ты сможешь остаться. -- Ты полагаешь, что то, что собирается сделать Сирэйнис,-- это -- Не вини мать. Она только выполняет то, что ее попросили сделать, -- ответил Хилвар. Олвин не получил ответа на свой вопрос, но задать его снова не решился. Было бы непорядочно подвергать преданность друга такому -- Тогда ты мне вот что скажи,-- продолжал. -- Как твои люди могут меня остановить, если бы я вдруг попытался уйти от вас с нетронутой памятью. -- Это будет совсем нетрудно сделать.

Пусть он придет ко мне, -- произнес Центральный Компьютер. Олвин перевел взгляд на председателя. Надо отдать ему должное, он не пытался торжествовать свою победу. Он просто спросил: -- Вы разрешите мне покинуть. Председатель оглядел Зал Совета, не увидел ни малейшего движения несогласия и ответил -- несколько беспомощно: -- Очень хорошо. Прокторы пойдут с тобой, а когда мы закончим обсуждение, то приведут тебя обратно. Олвин слегка поклонился в знак признательности, огромные двери снова раздвинулись перед ним, и он медленно вышел из зала. Джизирак последовал за ним и, когда створки дверей снова сомкнулись, повернулся к своему воспитаннику.

Но. я не думаю, что будущее -- за какой-то одной из наших фракций. И Лиз и Диаспар -- они оба завершили некий этап своего развития, и вопрос заключается в том, как наилучшим образом воспользоваться создавшейся -- Боюсь, вы правы,-- последовал угрюмый ответ. -- Мы вступили в полосу кризиса, и Олвин знал, что говорит, когда настаивал, чтобы мы отправились в Диаспар. Они теперь знают о нашем существовании, так что таиться больше нет никакого смысла.

Ну что ж, он принимает эти условия. Ведь даже в Диаспаре все дружеские связи омрачены той же тенью; в конце концов, какая разница, сто лет или миллион. С неподвластной логике уверенностью Элвин знал, что благоденствие рода человеческого потребует смешения двух культур; и в этом случае счастье каждой отдельной личности станет не столь уж важным. На миг Элвин увидел человечество как нечто большее, чем живой фон собственной жизни, и без колебаний согласился принять несчастья, которые неизбежно влек за собой сделанный им выбор.

• Но в таком случае каково же предназначение этого мира.
• Принимая во внимание твою юность и своеобразные обстоятельства твоего появления на свет, существует всеобщее ощущение, что порицать тебя за то, что ты сделал.
• Человек либо знал их, либо даже и не догадывался о том, что они есть на свете.
• Усыпальница состояла из двух концентрических колоннад, ограждающих круглый дворик.
• Вы же не можете стереть и его память.
• Это был, видимо, единственный вопрос, на который Олвин и сам мог дать более или менее правдоподобный ответ.
• Они выслушают его безо всякой предвзятости, но вся штука-то была в том, что как раз их мнение и не имело решающего значения.

Корабль оставался неподвижным, и тогда он приказал роботу приземлить его у подножия колонны. Даже до этого вот момента Олвин втайне еще надеялся обнаружить на планете жизнь. Надежда исчезла, едва был открыт воздушный шлюз. Никогда прежде, даже в уединении Шалмирейна, не обволакивала их такал вот всепоглощающая тишина. На Земле всегда можно было уловить шорох голосов, шевеление живых существ или же, на худой конец, хотя бы вздохи ветра. Здесь ничего этого не было и уже не будет никогда. -- Почему ты привел нас именно на это место. -- спросил Олвин у робота.

Он не понял намерений Олвина. Полип же, казалось, взволновался, и ритмичная пульсация его дыхательных органов дала вдруг мгновенный сбой. Затем последовал и ответ -- голосом далеко не бесстрастным: -- Мы обсуждали эту проблему на протяжении многих и многих лет. Но мы не можем покинуть Шалмирейн, поэтому мир должен сам прийти к нам, какого бы времени это ни потребовало. -- Но у меня возникла куда лучшая идея,-- живо отозвался Олвин.